Чужие и свои. Русская власть от Екатерины II до Ст - Страница 43

Если все бригады плавят ферросилиций для экспорта, то весь металл дробится, и фракция менее 20 мм отсевается. То есть выплавка как будто уменьшается на 15—20 %, но эта мелочь тут же возвращается на разливочную машину и равномерно подсыпается во все следующие плавки, т. е. выплавка снова увеличивается, компенсируя потери при отсеве. Вроде все в порядке и никто ничего не теряет, наоборот, все получают кое-какую премию за экспорт. Но тут же какой-то умник догадался, что если он будет плавить металл с низким содержанием кремния, то его плавки дробить не будут, но ему все равно будут подсыпать мелочь от дробленых плавок других бригад, т. е. те увеличат ему выплавку на 10—15 % за счет металла, выплавленного его товарищами, что больше премии за экспорт. И пошло-поехало! Равнение — на худшего! Никто из рабочих и не пытался остановить рвача — все стали снижать кремний в ФС-45 в надежде, что и им в плавки чужого металла подсыплют.

Пример показывает, насколько ушлым бывает русский гегемон, когда появляется возможность что-либо урвать за счет общества. И этот пример — полное подтверждение вывода Энгельгардта о русском работнике: «если можно, то пустит лошадь на чужой луг или поле, точно так же, как вырубит чужой лес, если можно, увезет чужое сено, если можно, — все равно, помещичье или крестьянское, — точно так же, как и на чужой работе, если можно, не будет ничего делать, будет стараться свалить всю работу на товарища».

Энгельгардт дает жесткую оценку русским работникам, я к ней присоединяюсь, поэтому еще раз напомню, что речь идет о некоем среднем русском, массовом русском, а работников, примыкающих к крайним случаям (к которым относятся эгоисты до мерзости и идеалисты до крайности), эти оценки не относятся.

Что угадали

Есть еще два аспекта организации русских в трудовые коллективы, которые следует рассмотреть. Первый относится к случаю: «Зять, бросая камень в собаку, попал в тещу и подумал: “Тоже хорошо!”».

Энгельгардт описывает случаи, когда крестьяне и в те далекие 70-е XIX века вынуждены были создавать колхозы. Это случай, когда деревня была способна купить разорившееся имение помещика целиком. Разбить все поля и леса на нивки для каждого двора было уж явно нецелесообразно, особенно если имение находилось далеко от деревни, разделить помещичий скот поровну тоже не получалось, волей-неволей надо было как-то организовываться для работы в этом хозяйстве сообща. Что обрабатывать, что сеять, что сажать и где косить — это проблем не было, это решали миром, это умели. Но поскольку доходы с имения делились поровну по дворам, то возникал вопрос: как обеспечить равный трудовой вклад каждого двора? Для этого требовалось иметь кого-то, кто проследил бы за исполнением каждым работником трудовой повинности. И крестьяне для этого нанимали управляющего своим имением и скотника. Заметьте, они не избирали этих лиц из своей среды, они их нанимали, причем из как можно более дальних районов, чтобы указанные лица не имели никаких родственных связей в деревне.

В результате восстанавливалась добрая старая барщина: управляющий и скотник получали права помещика-крепостника, а крестьяне по отношению к ним становились крепостными. И теперь уже управляющий и скотник не только следили за тем, чтобы каждый крестьянин отработал ровно столько (по объему работ, а не по дням), сколько и остальные, но они могли еще и как-то специализировать труд. То есть не гонять каждого крестьянина на все виды работ, а хорошего пахаря использовать в поле, а хорошего скотника — на скотном дворе. А доход от имения делился поровну между всеми членами трудового коллектива этой деревни.

Так вот, большевики, организуя колхозы, послали на село 25 тысяч рабочих, в основном коммунистов (потом, когда трудности с коллективизацией явно обозначились, заявления переселиться в село для организации колхозов подали около 60 тысяч рабочих и служащих). Разумеется, большевики имели в виду совершенно не то, что требовалось по русскому мировоззрению, но эти двадцатипятитысячники соответствовали главному требованию с точки зрения русского работника — они не имели родственных связей в деревнях и селах.

Однако, с точки зрения управления коллективом, справедливость руководителя стоит все же на втором месте, а на первом — его хозяйская сметка — умение планировать, загадать. То, что на место председателя колхоза избран честный коммунист-рабочий, а не местный мерзавец-кулак, это было очень хорошо! Но ведь этот рабочий в вопросах сельского хозяйства был олухом, как Давыдов из «Поднятой целины», с удовольствием уплетавший щи с говядиной, даже не догадываясь, что казаки забивают быков и Давыдову весной не на чем будет пахать.

Насколько эффективнее на месте председателя был настоящий хозяин, хорошо описал мой соавтор по книге «Отцы-командиры» А. З. Лебединцев. По его собственным детским воспоминаниям и рассказам его матери, Александр Захарович сообщает, что еще до коллективизации молодежь их кубанской станицы выселилась на построенный хутор, так как из-за разросшегося населения станицы стало далеко ездить на поля. И когда началась коллективизация, то колхоз сначала был организован на их молодежном хуторе, «голодомор» колхоз пережил без потерь, мало этого, казаки станицы, еще не организовавшие колхоза, спасались от голода у своих родственников в их колхозе. Но нам интереснее председатель этого колхоза.

«Многое помнил из прежних ее (матери. — Ю. М.) рассказов, но немало услышал интересного впервые, в том числе о девичестве и первых годах коллективизации. Она открыла мне секрет нашего бурного роста колхоза и источников финансирования под руководством нового председателя колхоза Шапетина. Прибыл он к нам со станицы Сторожевой, что располагалась в десяти километрах южнее хутора. Он хорошо знал местные обычаи и казачий уклад жизни, хозяйственную деятельность и, самое главное, не имел в хуторе родственников, что наиболее благоприятно отражалось на его руководящей репутации. Был он молод, энергичен, знал повадки земляков. В 1932 году впервые построили детский садик и детясли. Это вызывалось крайней необходимостью, так как старушек-домоседок в хуторе просто не было. Все они остались со старшими сыновьями в станице. Матери председатель предложил место стряпухи в детсадике. Членов правления он подбирал по деловым качествам, даже невзирая на неграмотность. Таким путем и она оказалась членом правления. Мне было очень интересно услышать от нее об источниках финансирования всех затрат на покупку динамо-машины, водной турбины, проводов, столбов, радиоприемника с усилительной аппаратурой. Ведь все это стоило денег, и немалых.