Чужие и свои. Русская власть от Екатерины II до Ст - Страница 30

Энгельгардта возмущало, к примеру, что эти петербургские умники вещали, что отсталость сельского хозяйства в России определяется высокой стоимостью труда. Как?! Энгельгардт приводит бюджет собственного батрака, у которого с вычетом на еду остается по году всего несколько рублей. Но если этого батрака уволить, то завтра тридцать человек запросятся на его место только потому, что у Энгельгардта батраки не голодали. Это высокая плата?

Совершенно ничего не делая, дать крестьянину 25 рублей и получить за это через год 100 рублей — это высокая стоимость крестьянского труда? Энгельгардт кипит возмущением: «…в “Земледельческой Газете”, 1880 г., стр. 749, читаем: “Одним из очень хороших средств замены, если не сполна, то отчасти, ржаного хлеба служит усиление потребления мясной пищи и именно баранины”. “Земледельческая Газета” советует поэтому “в тех местностях Поволжья, где картофель дешев, обратить особенное внимание на баранину”. Что значит ученье, как подумаешь! Нет у тебя хлеба — ешь баранину. Мужик-то, дурак, тащит скот на продажу за бесценок, на вырученные деньги покупает ржаную муку, мешает ее с овсяной, с ячной, с мякиной, чтобы только иметь хоть какой-нибудь хлеб, не знает, осел, что “мясная пища, именно баранина, есть хорошее средство замены ржаного хлеба”!

…Ведь это только нужда, необходимость уплатить подати, купить хлеба продает мясо по таким дешевым ценам, и чем дешевле мясо, тем, значит, более эта нужда. Прошедшей осенью у нас говядина обходилась скупщикам скота по 80 копеек за пуд, знаю даже несколько покупок по 50 копеек пуд. Между тем ржаная мука была от 1 рубля до 1 рубля 10 копеек за пуд. Мужик приводил на рынок корову, продавал ее за бесценок и на вырученные деньги покупал ржаную муку».

Ну, чем те теоретики отличались от современных академиков экономики?

Энгельгардт истекает сарказмом:

«Великое дело наука, ученье. Агрономы “Земледельческой Газеты” вычислили даже, на основании научных данных, что картофельный хлеб лучше, питательнее ржаного. Мужик считает несчастьем то худолетье, когда нужно прибегать к картофельному хлебу, а ученые агрономы говорят, что такой хлеб даже лучше, “что им не побрезгают даже за богатым столом”. Один агроном даже сам ест картофельный хлеб и детей своих им кормит (“Земледельческая Газета”, 1880 г., стр. 752, статья Малышева). С чем и поздравляем! Советуем попробовать хлеб с конопляной жмакой, льняной мякиной, гнилым деревом (возьмут гнилую колоду, высушат, растолкут и прибавляют в муку), может, тоже вкусен покажется. А как бы поднялся наш кредитный рубль, если бы народ ел гнилое дерево, а рожь можно было бы всю отправлять за границу на продажу!»

И это пишет человек, который безо всяких кавычек ученый, и далеко не последний в России. Кстати, Энгельгардт показывает и разницу между собой, ученым, и теоретиками: «Но я так поступать не могу. Я практический хозяин. Если я скажу: пашите плугами, и вы будете в состоянии платить работнику не 1/2 копейки за проход версты, а 3 копейки, то мне каждый, ну, хоть мой ближайший сосед, вправе сказать: “докажи это на своем хозяйстве”. Наша хозяйственная литература не дает ответа на эти вопросы, потому что, за немногими исключениями, журналы наполняются статьями, написанными людьми, которые никогда хозяйства не вели и практикою не занимались».

Ну, ладно, вернемся к хозяйствованию Энгельгардта.

Принципы хозяйствования

Энгельгардт понял, что нужно самому исследовать вопрос и самому искать решение. Хозяйствовать так, как остальные помещики? Но ведь очевидно, что будешь и сам влачить жалкое состояние, и крестьян держать в еще более жалком состоянии. Нанять батраков, как советуют мудрые немцы? Но столько батраков, чтобы они сумели убрать урожай в страду, не наймешь — они большую часть года будут без дела и разорят тебя. Привлекать крестьян соседних деревень работать все равно придется. Так что делать?

Энгельгардт, кстати, не итожит свои приемы хозяйствования, вернее, дает их подробности, не рассматривая их принципы, я же выделю следующие.

Прежде всего он понял то, чего (судя по иным источникам) не понимали даже русские купцы, — не надо стремиться получить 300 % прибыли (три рубля) с одного пуда, надо стремиться получать по 10 % (10 копеек), но со 100 пудов. Иными словами, если ты видишь, что заплаченный работнику лишний рубль даст на рубль десять копеек добавочной продукции, то нужно платить работнику лишний рубль без колебаний, чтобы получить эти 10 копеек, но не уменьшать ему зарплату с непременным желанием получить с рубля его зарплаты обязательно три рубля. Или применительно к Энгельгардту — не жалеть на пахаря 3 копейки за версту, если эта «дорогая» верста даст на три с половиной копейки дополнительного урожая.

Чтобы несильно грузить крестьян в страду, Энгельгардт начал уменьшать поля под зерновыми, одновременно добиваясь увеличения урожайности с каждой десятины. При уменьшении запашки под зерновые это стало возможным за счет увеличения вывоза навоза (удобрения) на десятину поля. Он начал вводить культуры, которые смещали работу по ним на свободное для крестьян время. Он давал крестьянам вырастить хлеб для себя на их полях, одновременно давая им хорошо заработать у себя в имении в свободное от своих полей время. К примеру, он нанимал их вырубить березняк и раскорчевать запущенное поле. Дрова выбирались, ветки и корни сжигались, дополнительно удобряя уже отдохнувшую за 10 лет землю. Но, главное, это ведь работа не для страды. На этом поле сеялся лен, у которого время обработки отличается от зерновых, кроме этого, его выдергивают зеленым, и делают это женщины, то есть, помимо мужчин, женщины начинают приносить в дом серьезные деньги. Далее обработка льна проводится осенью и зимой, и опять женщинами, а десятина льна дает во много раз больше дохода, чем десятина зерновых. На следующий год эта десятина, и так отдохнувшая, глубоко пашется плугом, дается немного навоза, и сеется озимая рожь, которая на отдохнувшей земле дает очень высокий урожай. Далее эта десятина засевается клевером и тимофеевкой, и несколько лет ее только косят, получая сено, равное овсу. Потом эту десятину снова пускают в залежь, на ней пасется скот, и земля отдыхает. Используя такие приемы, Энгельгардт резко увеличивал и увеличивал доход имения, но, в свою очередь, за счет увеличения своего дохода он платил крестьянам, и их доход тоже увеличивался.